Хорошие родители дают детям корни и крылья. 4 условия воспитания самостоятельного и счастливого ребенка - Дэниэл Дж. Сигел

дети чувствуют себя по-настоящему замеченными? Ощущают ли они, что вы понимаете и принимаете их такими, какие они есть, даже если они не соответствуют вашим представлениям и пожеланиям?

4. Ваши дети когда-либо испытывают стыд за проявление своих эмоций? Считают ли они, что вы всегда будете рядом и сможете понять их, даже когда они расстроены или ведут себя не лучшим образом?

5. Какие шаги вы готовы предпринять прямо сейчас, чтобы по-настоящему видеть своих детей и реагировать на их потребности? Это может иметь отношение к причинам их поведения или к вашему желанию глубже заглянуть в их внутренний мир. Или, возможно, вам пора проявить больший интерес к важным для них вещам.

Помните: идеальных родителей не существует, и все мы упускаем возможности по-настоящему увидеть наших детей. Кроме того, нельзя полностью понять любого человека, включая и ребенка. Поэтому вы не должны испытывать потребность достигнуть определенного уровня «родительской безгрешности». Просто сделайте один маленький шаг к тому, чтобы ваши дети чувствовали себя более заметными и понятыми, чем сейчас. Посмотрите, насколько улучшатся ваши отношения, и сделайте следующий шаг. Каждый новый шаг углубляет и укрепляет вашу близость и готовит детей делать то же самое в их будущих отношениях – в подростковом возрасте, в юности и в зрелости.

Глава 5

Присутствие объединяет и успокаивает

Ребенок должен чувствовать себя успокоенным

Макс был ребенком, в которого можно влюбиться с первого взгляда. Четырехлетний мальчик с черными вьющимися волосами и огромными карими глазами за стеклами очков. Единственным человеком, который не был так уж очарован Максом, оказалась его воспитательница в дошкольном учреждении, миссис Бридлоу. Макс был очень беспокойным мальчиком, но он боролся со своей импульсивностью и старался укрепить свои «эмоциональные тормоза». Многим педагогам очень нравятся эмоциональные, оживленные дети, и они превращают проблемы таких детей в преимущества, восхищаясь их неугомонностью, пусть даже и неуместной. Миссис Бридлоу не принадлежала к числу таких педагогов. Она была приверженцем старорежимной дисциплинарной школы и отличалась нетерпимостью к всевозможным «проступкам». Она не могла проникнуться чувством близости к Максу и к его энергии. Между ними не было ничего общего.

Однажды Макс напряженно сосредоточился на раскрашивании картинки для мамы, и в этот момент миссис Бридлоу объявила воспитанникам, что пора выходить на прогулку. Пока они строились, Макс продолжал раскрашивать. Воспитательница позвала его по имени, но он ответил не самым вежливым тоном: «Подождите минутку!»

Миссис Бридлоу ответила так, как можно и было ожидать: «Макс, так не разговаривают в классе. Пора строиться и выходить на улицу».

Макс покачал головой и продолжил заниматься своим рисунком. Тогда воспитательница подошла к нему и выхватила фломастер из руки. Макс повернулся к ней и сердито воззвал сквозь слезы: «Пожалуйста, миссис Бридлоу! Мне нужна одна минута!»

Ситуация продолжала накаляться. Миссис Бридлоу потянулась за рисунком Макса, и тот оттолкнул ее руку. Она потянулась снова, и, когда он попытался защитить рисунок, бумага порвалась. В этот момент он взорвался и пнул воспитательницу в ногу. «Это за мою маму!» – крикнул он.

Пять минут спустя Макс сидел в кабинете психолога, все еще пылая гневом и заливаясь слезами. Психолог вошла в кабинет и мгновенно распознала ярость в его осанке и выражении лица. Раньше ей уже приходилось работать с Максом, и она была хорошо знакома с ним. Она села радом, положила руку ему на плечо и сказала: «Эх, дружок, ты опять рассердился. Что случилось?»

Хотя ответ Макса был довольно агрессивным, но мальчик продемонстрировал изрядное воображение и предусмотрительность для своего возраста. «Я наложу на нее заклятие и превращу ее в семечко. Потом подожду, когда она вырастет и станет деревом. Когда она станет такого же роста, как я, возьму топор и срублю ее, а потом смешаю щепки с гудроном, вылью на дорогу и закатаю в асфальт!»

Женщина-психолог постаралась не показывать, насколько забавным и увлекательным ей показался этот расчетливый и долгосрочный план возмездия. Она не хотела заострять внимание на насилии, но была впечатлена его творческими способностями, которые стоило лучше обратить на добро, а не на зло. Поэтому она некоторое время успокаивала Макса, пока он не восстановил самообладание и не сообразил, что мог бы по-другому разобраться с ситуацией. Через несколько минут между ними завязалась мирная и продуктивная беседа, в ходе которой он продемонстрировал удивительную проницательность относительно инцидента. Мальчик просто не мог достучаться до этой сообразительной части своего мозга, когда был сильно рассержен.

Что, если бы миссис Бридлоу с самого начала попыталась успокоить Макса и воспользовалась увещеванием как инструментом для сотрудничества и совместного решения проблем вместо того, чтобы командовать и отдавать распоряжения? Что, если бы она постаралась увидеть и понять душевное состояние мальчика до обострения ситуации, а потом осознала бы, что Макс нуждается в помощи для регулировки своих эмоций? В конце концов, ему всего лишь четыре года. Что, если бы после того, как он попросил ее подождать, она бы подошла к его столу и попыталась бы построить связь с его чувствами, то есть сделать то, что мы называем «заблаговременным успокоением»? Она могла бы сказать: «Я понимаю, что этот рисунок важен для тебя. Кому ты рисуешь?» Потом она могла бы поддержать ответ Макса: «Понимаю, тебе нравится делать подарки для мамы. Но сейчас пора идти поиграть на улице. Как ты думаешь, где можно будет оставить рисунок, чтобы с ним ничего не случилось, пока ты гуляешь? Ты вернешься и закончишь его. Да, на моем столе, вместе с другими важными бумагами. Там он останется цел, пока ты будешь играть на улице. Я уверена, что у тебя останется время закончить рисунок и сделать маме сюрприз, когда она придет за тобой». Если бы миссис Бридлоу понимала силу присутствия – непредвзятого осознания и восприимчивости к происходящему не только в поведении Макса, но и в его внутренней жизни, – тогда между ними могла бы образоваться утешительная связь. Вместо одиночества Макс ощутил бы единение. Они с воспитательницей могли бы стать «мы», и это позволило бы успокоить его эмоции при переходе от одного занятия к другому. Представьте себе, какую пользу может принести такой подход: сколько времени он мог сэкономить и как повлиять на мозг и нервную систему Макса, а значит, на его эмоции и поведение. Мальчик научился бы контролировать свои чувства, чтобы рассеивать любую напряженность в общении со старшими.

Но, поскольку ситуация разрешилась конфликтным путем, реакция Макса оказалась типичной и даже предсказуемой для